Есть, но очень редки люди, которые в жизни и в творчестве остались удивительно цельными и до строгости взыскательными к себе. Весь свой талант, все мысли свои, надежды, трудолюбие, волю, ум, все события трудной, но богатой жизни подчинили одной единственной цели, которой служили и служат с завидным упорством и самозабвением до последнего часа жизни – Искусству.
Всё подчинено у этих людей служению Красоте, и даже это понятие они трактуют по-разному. Потому что видеть истинную красоту в природе, в быту, в цветах, в домашней утвари может человек с душою поэта. Увидеть красиво, увидеть красочно – этого мало, надо суметь опоэтизировать увиденное, вложить душу, сердце, чувства и суметь передать увиденное свежо и непосредственно.
Каждый ищет в своей индивидуальности, в своём понятии Природы и Человека именно те качества Красоты, которые близки ему, состовляют его сущность. И всякий раз каждый из них вкладывает всё своё мастерство, умение, жизненный опыт, чтобы достичь в работах какой-то доли той Красоты, которую он видел в мечтах, увидел на Природе, угадал в Человеке.
Немного их было, но они есть и будут.
Я хочу сказать несколько слов о Варпете, о Мастере, которого очень люблю и уважаю, не только как замечательного художника, но и как человека, гуманиста, мечтателя, — создавшего прекрасные образы героики армянских легенд, мифов, истории.
Мастер Эдвард Исабекян, достигший 80-и лет, полуослепший живущий в этой обедневшей, холодной, верх ногами перевёрнутой стране, которую любит до сумасшествия, чьи беды воспринимает как свои, чья боль – это его собственная боль, он до сих пор создаёт композиции близкие ему, любимые им, в которых он снова и снова хочет убедить нас, что всё в этом мире проходит, а понятие Красоты – вечно и незыблемо.
Вырос Э.Исабекян в обычной семье, не богатой и не бедной, где отец должен был с утра до поздней ночи работать, чтоб прокормить семью, состоящую из пяти человек, так что вся тяжесть воспитания легла на плечи матери Эдварда – красивой, хрупкой женщины Сатеник. Она была очень красивой и очень доброй. Часами в вечерней тиши с вязанием в руках могла рассказывать детям сказки. Наверное, она и пробудила в маленьком Эдварде стремление постичь, понять этот мир, объяснить себе его устройство, но не математическим способом, разложив всё по полочкам, а окунувшись в мир сказок и грёз, в мир легенд и мифов, в мир армянской героической истории, в мир нашей реальной действительности. Э.Исабекян стремился изначально объяснить себе, чем красив, велик и героичен Человек.
Спокойно-статичное не в натуре Мастера. Во всех работах, будь то пейзаж, портрет, натюрморт или историческое полотно, есть чувство движения, тот мотив, та отправная точка, где зарождается мысль художника, где он концентрирует всё своё и наше внимание. Нет у него ни одной работы, которая может оставить нас безучастным или безразличным. Пока сам не прочувствует этот мотив, пока он не будет ему близок, пока в нем не увидит красоту – ту исабекяновскую красоту – Мастер не сделает ни одного штриха, ни одного мазка. В картинах художника можно встретить различные образы, различную тематику, но никогда не было одного – равнодушия к человеку.
На протяжении всего своего творчества он создавал композиции с прекрасными женщинами, которых он понимал, любил и в которых видел прекрасные черты женственности, обаяния, чувственности, способности к самопожертвованию во имя любви, во имя детей или Родины. В армянском искусстве есть два великих равноценных мастера, в творчестве которых воспевалась женщина во всём многообразии. Это Бажбеук-Меликян и Исабекян. Исабекян отличается от, кстати, любимого им мастера Бажбеук-Меликяна тем, что женщины Бажбеука –отвлеченные образы, а здесь – нежные, грустные, черноокие, гордые красавицы, прекрасные в своей наготе, прекрасные в своих чувствах, так живо отражённых на этих красивых лицах. Женщины Исабекяна – это огромная неоткрытая страна, которая ждёт своего первооткрывателя.
Хочу рассказать только об одной картине Мастера, названной им “Гречанка Луи”.
Красивая женщина, с прекрасным телом, появляется из небытия, протянув к нам в удивлении руки в браслетах, со слезою как льдинка на глазах. Постояв так немножко, она уйдёт, уйдёт в небытие. А мы останемся. И ни чем, абсолютно ни чем не сможем помочь этой женщине, грустной, неуверенной, слабой в своём одиночестве. Этой женщине с холодновато-голубым, прекрасным телом с предчувствием близкой смерти. Ещё немножко и её не будет. И перед её прекрасным, заплаканным, отрешённым от мира сего лицом проходит вся её жизнь, её любовь, и она остаётся в темноте, одна со своим горем.
Сказка эта, сон или мечта художника? Кто это знает, кроме Мастера? А мы, соприкоснувшись с этой тайной, стоим потрясённые вечной трагедией Жизни и Смерти.
Разве не этим велик художник?
Удивительный замысел, прекрасное воплощение.
А Мастер? А Мастер вот он, перед нами, седовласый, красивый, шутит, пъёт вино и , Бог ты мой, сколько у него ещё в душе таких трагедий, таких мечтаний – которыми, дай Бог ему здоровья, предстоит удивить всех нас.